Блок

Но уже во 2ой строфе он (герой) признает неестественность этих «странных» встреч на фоне чьих-то дум о «бледной», призрачной «красе» мечтаний; реальность странна среди «вечерних свеч». И герой признает свою принадлежность именно к миру мечты, несмотря на предполагаемую «телесность», реальность любви: встречи происходят «в вечернем тумане, где у берега рябь и камыш», где нежность вечера сглаживает, смягчает огонь страсти. Жизнь «приближений, сближений, сгораний» гасится, тонет в неясных сумеречных очертаниях, среди камышей, а звук [ж], ее олицетворяющий, резко ворвавшийся в общий звукоряд стихотворения, исчезает под тихими волнами [т],[ш], всплесками [л] и [л’], под рябью мечты.

В последней строфе стихотворения аллитерация [ж] заменяется органичным для сонной действительности лирического героя повтором [ш] в словах «прошло, отошло». Единственная строка стихотворения, характеризующая реальность – «приближений, сближений, сгораний» - в 4ой строфе отражается приглушенно, нечетко, гармонично сочетаясь с «лазурной тишью мечты»: «Все померкло, прошло, отошло», и эта замена яркого [ж] на [ш], группы [г], [р], [н] на [к], [р], [л] является микроотражением основной темы стихотворения – возвращения героя в свою нереальную действительность из недействительного для него мира реальности.

Таким образом, стихотворение имеет кольцевое построение – автор возвращается к образам1ой строфы в последней, снимая с них точные контуры реальности, окончательно растворяя их в фантазийно-призрачном мире своего лирического героя.