Концепт "свобода" в языковой картине мира американского и русского народов

Проблема взаимодействия языка и мышления в рамках лингвистических исследований в публицистике. Характеристика подходов к пониманию концепта "свобода", позволяющего идентифицировать некоторые особенности менталитета американского и русского народов.
Краткое сожержание материала:

Размещено на

Размещено на

концепт свобода американский русский

Концепт «свобода» в языковой картине мира американского и русского народов

Е.М. Семенова

В рамках лингвистических исследований проблема взаимодействия языка и мышления остается актуальной на протяжении многих десятилетий. Не вызывает сомнения и тот факт, что особенности мышления обусловлены в той или иной степени национальным характером языковой личности. Важность этого социально-философского вопроса отмечал еще В. фон Гумбольдт, который считал нацию «формой индивидуализации человеческого духа», которая имеет «языковой» статус [1, с. 8]. Между языком и народом, точнее, его духом, утверждал он, существует необходимая корреляция [1].Нетрудно предположить, что у каждого народа, в таком случае, существует своя, специфическая «картина мира» - термин, которым активно пользовался М. Планк, понимая под физической картиной мира «образ мира», формируемый наукой и отражающий реальные закономерности природы. В современной лингвистике под картиной мира понимается «целостный, глобальный образ мира, который является результатом всей духовной активности человека и возникает у человека в ходе всех его контактов с миром и представлений о мире» [4, с. 120]. Такая картина мира может быть различной у представителей разных эпох, социальных, национальных, возрастных групп, может трансформироваться в ходе приобретения новых знаний о мире.

Закрепление этого общественно-исторического опыта происходит в языке, который, в свою очередь, детерминирует человеческие структуры мышления и поведения. Другими словами, особенности менталитета общности людей находят свое выражение в концептосфере того или иного народа, под которой понимается «совокупность концептов, из которых складывается миропонимание носителя языка» [4, с. 95].

Существует несколько подходов к пониманию концепта. Не вдаваясь в подробности многочисленных определений, остановимся на подходе Д. С. Лихачева, который считает, что концепт является результатом столкновения значения слова с личным и народным опытом человека [3, с. 4]. Он представляет собой семантическое образование, отмеченное лингвокультурной спецификой, и тем или иным образом характеризует носителей определенной этнокультуры. Как справедливо пишет В. А. Маслова, «концепт многомерен, в нем можно выделить как рациональное, так и эмоциональное, как абстрактное, так и конкретное, как универсальное, так этническое, как общенациональное, так и индивидуально-личностное» [4, с. 110]. Каждый концепт, таким образом, является фрагментом языковой картины мира и характеризует определенным образом структурированное представление человека об окружающей его действительности.

В рамках нашего исследования концепт рассматривается как ментальная единица человеческого опыта, позволяющая идентифицировать некоторые особенности менталитета двух разных народов (американского и русского), а именно, их представления о свободе в общественнополитическом смысле этого слова. Обращение к данному культурному концепту обусловлено тем, что он может быть отнесен к разряду ключевых единиц картины мира, обладающей экзистенциальной значимостью как для отдельной языковой личности, так и для лингвокультурного сообщества в целом.

В качестве материала исследования были выбраны тексты общественно-политического характера американских и русского авторов- публицистов, хотя представляется, что для более полного понимания содержания концепта имеет смысл привлекать к анализу самые разнообразные контексты: поэтические, научные, философские, художественные в том числе.

Для установления смыслового объема концепта «свобода» определим референтную ситуацию, к которой данный концепт принадлежит, и попытаемся установить место данного концепта в языковой картине мира и языковом сознании американского и русского народов.

Рассуждая об американских ценностях и убеждениях, авторы книги «America in Close-up» утверждают, что свобода находится в центре всего того, что ценят американцы, считая свое общество самым лучшим и свободным: «At the center of all that Americans value is freedom. Americans commonly regard their society as the freest and best in the world» [5, с. 25]. Причем это свое представление о свободе как о высшем идеале они успешно транслируют в другие миры и не только на информационном уровне, но и на уровне чувственного, подсознательного восприятия. Так, рассказывая о своем впечатлении о прочитанных в детстве книгах Джека Лондона и Фенимора Купера, Е. Гришковец пишет: «Я думал и думаю, а почему в непроходимых и опасных лесах, в безлюдных прериях, холодных реках, озерах, смертельном холоде Аляски мне виделся простор [курсив здесь и далее наш. - Е.С.], да и сейчас видится? А в нашей тайге, в заполярном Севере, в далеких восточных пределах было для меня что-то мрачное, непреодолимо-тяжелое и ощущалось даже какое-то наказание?» [2, с. 104]. И затем отвечает: «Просто герои Фенимора Купера искали лучшей жизни, чем у них была... А герои Джека Лондона искали золото. Просто золото!.. В простоте и ясности целей был простор. И в этом просторе сияла Великая Американская Мечта!» [2, с. 104].

Представители американского общества, разумеется, также осознают влияние своих идеалов на другие народы: «The ideal of freedom America represents to its people and to the world» [5, с. 25]. Свобода в представлении американцев - это свободный выбор, который делают иммигранты, решив начать освоение Нового Света в поисках лучшей жизни: «Americans' perception of their history is being that of a nation populated by immigrants who exercised free choice in coming to the New World for a better life» [5, с. 25]. Кроме того, идеал свободы объединяет американцев и служит связующим звеном, соединяющим настоящее с прошлым: «The notion that America offers freedom for all is an ideal that unifies Americans and links present to past» [5, с. 25].

Вместе с тем концепт «свобода» категоризуется как понятие, имеющее крепкие философские корни, и может рассматриваться с одной стороны как идея, объединяющая американцев, а с другой - как понятие, базирующееся на индивидуализме: «American's notion of freedom focuses on the individual, and individualism has strong philosophical roots in America» [5, с. 26].

То же представление о концепте возникает и у носителя русской картины мира, воспринимающих образ жизни американцев через популярные вестерны. «В этих фильмах, - пишет Е. Гришковец, - явился мне новый тип героя. Точнее, я увидел такого героя, которого мы обобщенно называем “ковбоем”...И это герой всегда был одинок! Его одиночество было важнейшей составляющей американского простора. В разных фильмах он имел разные имена, разную внешность, разнообразные привычки и повадки, но по сути это был один и тот же ковбой-одиночка. В каких-то фильмах у него могли появиться друзья, напарники, любимые им или влюбленные в него женщины, но в итоге он оставался один. Это было важно! Иначе он не смог бы продолжить своего одинокого движения по американскому простору» [2, с. 109].

Еще одна смысловая составляющая концепта «свобода» - непрерывность. Свободы не бывает много. Чем больше возможностей для ее получения, тем сильнее возникает желание стать еще свободнее: «The freedom of the wilderness whetted their appetites for more freedoms» [7, с. 31]. Ощущение свободного неосвоенного пространства (wilderness), которое возникло у первых переселенцев, постепенно превратилось в жажду утверждения демократических свобод во вновь создаваемом обществе свободных граждан. И за эти идеалы справедливости колонисты были готовы сражаться до конца: «By the time Jefferson drafted his call, men were in the field fighting for those new-learned freedoms, killing and being killed by English soldiers, the best-trained troops in the world» [7, с. 31].

Самой идее свободы свойственна деструктивность, что прослеживается в ряде контекстов. За нее действительно нужно бороться и не жалко погибнуть, поскольку она обладает огромной силой, подобной взрыву: «But what is most important is the story of the idea that made them into a nation, the idea that had an explosive power undreamed of in 1776» [7, с. 31]. С другой стороны, эта идея созидательна по сути, ведь она создала американское общество: «Americans are a nation born of an idea; not the place, but the idea, created the United States Government» [7, с. 31]. Опять наблюдается некоторое несоответствие смыслов, говорящее о многомерности и неоднозначности рассматриваемого концепта.

С развитием общества, идея, сохранив основной набор смыслов, претерпевает некоторые изменения, но, как и раньше, подразумевает различную их интерпретацию: «The idea worked itself out, it stretched and changed and the call for “life, liberty and the pursuit of happiness ” does still, as it did in the beginning, mean different things to different people.» [7, с. 31].

Можно предположить, что для представителей неамериканской культуры эти смыслы могут актуализироваться и даже в отличной от «свободной страны» манере, ведь система ценностей, существующая в сознании, например, русскоязычного человека, не может быть синхронной культурным приоритетам, характеризующим носителя американской идеи. Этому нетрудно найти подтверждение у Е. Гришковца, который пишет: «Я смотрел такое кино и сам придумывал особые причины и дополнительные смыслы, движущие героя фильма по той дороге. Я пытался в его стремлении найти символы и метафоры... Я не мог поверить в то, что человек так может...Я не мог в это поверить и тут же сам наделял американского героя своими мыслям...