А.К. Гастев и альтернативная педагогика 20-х гг. XX века

В традиционной истории педагогики советского периода сложилось представление о “монолитном”, идеологически цельном развитии коммунистической официальной педагогики. Всякого же рода сомнения, высказывания и тем более подходы, отличавшиеся от официальной, зафиксированной программными документами ВКП(б), рассматривались как “ревизионистские” и заведомо ошибочные. Речь отнюдь не идет о тех концепциях, которые отстаивали традиции отечественной и мировой педагогики, выступали против партийной пристрастности и классового подхода, в защиту общечеловеческих ценностей и философского плюрализма (П.Ф.

Каптерев, В.П. Вахтеров, С.И. Гессен и др.). Речь идет о наличии альтернативных подходов и критического анализа официальной теории и практики внутри коммунистической концепции образования и воспитания. С одной стороны, это проявилось в пролеткультовском, “левацком” отказе от преемственности новой школы с традициями российского образования (П.Н. Лепешинский, З.И. Лилина, В.М. Познер и др.), что, в конечном счете, привело к разрушению исторически сложившейся в России системы низшего и среднего профессионально-технического образования и не оправдавшей себя попытке ее замены единой трудовой, т.е.

Для понимания последующего развития теории и практики альтернативной педагогики важно сказать, что, возникнув в недрах экономики и производства, монотехническая платформа несла в себе не только реализм, но и тенденции технократического подхода, которого опасались представители официальной педагогики (Н.К. Крупская и др.). Историческая значимость монотехнизма в том, что он расшатал “железобетонность” абстрактных романтико-педагогических доктрин первых послереволюционных лет, но, призывая к учету социально-экономических реалий, его представители в то же время впадали в чрезмерный прагматизм.