Трагедия магистра смеха Опальные рассказы
Трагедия магистра смеха (Опальные рассказы)Автор: Зощенко М.М.У нас есть библия труда, но мы ее не ценим. Это рассказы Зощенко. Единственного человека, который показал нам трудящегося, мы втоптали в грязь. А я требую памятников для Зощенко по всем городам и местечкам Советского Союза или по крайней мере, как для дедушки Крылова в Летнем Саду. Осип Мандельштам 27 сентября 1930 года арестовали в Москве моего отца. В том же году я впервые увидел М. М. Зощенко. В последний раз простился с ним на похоронах в Ленинграде. Для любого знакомства -- двадцать восемь лет, -- срок немалый. Он знал меня ребенком, школьником-подростком, юношей, человеком зрелых лет. Наезжая в Москву, Зощенко приходил в наш "опустелый дом". Михаил Михайлович с нежностью относился к отцу, редактору его книг. В те трудные расстрельные годы внимание постороннего к семье "врага народа" рассматриваплось как наивысший критерий порядочности. Я часто смотрю на последнюю прижизненную фотографию М. М. Зощенко, с наслаждением перечитываю его нестареющие книги и всякий раз нахожу в них своеобразную и неповторимую самобытность. Михаил Михайлович Зощенко родился на Украине, в Полтаве -- 10 августа 1895 года. Отец потомственный дворянин -- художник огромного дарования. Его изумительные полотна: акварели, рисунки, карандашные наброски хранятся в запасниках Третьяковской галереи в Москве и в Русском музее в Ленинграде. Шесть десятилетий они терпеливо ждут очереди пока их выставят для широкого обозрения. Мать Зощенко -- русская. В 1913 году Михаил Зощенко окончил гимназию. "Осенью 1914 года началась мировая войне, -- вспоминает Михаил Михайлович, -- и я, бросив юридический факультет Петроградского университета, ушел в армию, чтобы на фронте с достоинством умереть за свою родину". Он служил в Мингрельском полку Кавказской гренадерской дивизии. В девятнадцать пет его произвели в поручики, за храбрость наградили боевыми орденами и присвоили чин штабс-капитана. О подвигах молодого офицера писали газеты и журналы. Два года на передовой. Бои, -- один страшнее другого. Ранения. Контузии. Отравления газами. Тяжелые операции. Пришло то, чего он больше всего боялся -- одиночество, меланхолия, надломленное сердце, истощение нервной системы, неверие в собственные силы и это, пожалуй, самое страшное для будущего писателя. Михаил Зощенко вошел в литературу в самом начале двадцатых годов. Он принес в искусство опыт человека прошедшего через три войны -- Первую мировую, гражданскую и революцию. Его путь в искусстве был трудным и сложным. Он перепробовал множество профессий: комендант почтамта, сапожник, актер драматического театра, милиционер, телефонист, агент уголовного розыска, инструктор по птицеводству, делопроизводитель, секретарь суда, кондуктор трамвая, счетовод... М. М. Зощенко начал с произведений очень сильных, уже первая его книга "Рассказы Назара Ильича Синебрюхова" -- (1922) говорила о том, что в литературу вошел писатель с особенным, ни на кого не похожим голосом. Герой его рассказов Синебрюхов говорил: "Каким ни на есть рукомеслом займусь -- все у меня в руках кипит и вертится". Стрелочник спрашивает Аполлона Переленчука, героя повести "Аполлон и Тамара", собиравшегося покончить самоубийством: " -- Знаешь ли какое ремесло? -- Нет. -- Это худо, -- сказал стрелочник, покачав головой- -- Как же это, брат без рукомесла жить? Это, я тебе скажу, немыслимо худо! Человеку нужно непременно понимать рукомесло..." Стрелочник устраивает Аполлона Перепенчука на работу могильщика, и в этом ясно звучит ирония автора по отношению к людям, занятым только переживаниями и пустопорожними рассуждениями. Комический сказ, созданный писателем обличал мещанина. Он прорывался сквозь шквал жизненного уродства. Он вносил в ряды "уважаемых граждан" и "нервных людей" смятение и беспорядок. Получив иа фронте хроническое заболевание сердца М. М. Зощенко глубоко заинтересовался вопросамм психоанализа. У букинистов Ленинграда, Москвы, Киева, Харькова, Одессы, Воронежа он доставал книги Зигмунда Фрейда, изучал йогов, читал Кафку, Пруста, Ницше. Собрал обширную литературу о Достоевском, пытаясь проникнуть в его внутренний мир. Увлекся психиатрией, генетикой, парапсихологией, философией, физиологией. У него завязались добрые, дружеские отношения с академиком И. П. Павловым профессором Л. С. Штерн, селекционером И. В. Мичуриным. Двадцать лет он вынашивал замысел своей Главной Книги -- самой умной и самой человечной, талантливой и мудрой. В годы Второй мировой войны он находился в эвакуации в Алма-Ата. Москвичи и ленинградцы, киевляне и одесситы, именитые деятели литературы и искусства чаще всего встречались на толкучке, где можно было все продать и все купить. По вечерам, снедаемый тоской, М. М. Зощенко приходил в нетопленный павильон киностудии, где полуголодный Сергей Михайлович Эйзенштейн снимал "Ивана Грозного". Художники подружились. Они умели молчать и слушать тишину. Михаил Михайлович пригласил Эйзенштейна, Виктора Шкловского, Елену Булгакову и меня послушать только что законченную повесть. -- Я не пророк, -- сказал Эйзенштейн, -- но по-хорошему завидую, книга ваша переживет поколения. Темпераментный Виктор Борисович Шкловский, почесав рукой затылок отполированной головы, проговорил, захлебываясь скороговоркой: -- Миша, ты написал лучшую свою книгу, но она не ко времени. Или ты станешь великим, или же тебя обольют грязью. Внимательная и заботливая Елена Сергеевна где-то раздобыла бутылку водки и из своей комнатушки принесла большую, тарелку оладий. Все набросились на еду. В одно мгновение опорожнили заветную бутылку. Эйзенштейн в портфеле обнаружил полпачки чая и несколько кусочков пиленого сахара. Елена Сергеевна тихо сказала: -- Михаил Афанасьевич Булгаков вашу повесть, Мишенька, поставил бы на полку с самыми любимыми книгами. Зощенко благодарно кивнул, потом глухо проговорил: -- Я всегда бережно относился к тому, что написал достойнейший из писателей, Михаил Булгаков... Ежемесячный литературно-художественный журнал "Октябрь" напечатал повесть М. М. Зощенко "Перед восходом солнца" в шестом и седьмом номерах за 1943 год. В России она больше не переиздавалась. На второй день после выхода в свет эти номера стали библиографической редкостью. Из библиотек -- районных, городских, областных, республиканских и прочих они давно изъяты и преданы анафеме. Хотя литературоведы -- "зощенковеды", толкователи "юмора" и "сатиры" не забывают на нее ссылаться и даже цитировать целые куски. 11 декабря 1943 года в ЦК ВКП (б) состоялось обсуждение повести М. М. Зощенко. С резкой критикой выступил А. А. Фадеев. Собачий визг поднял в печати Н. С. Тихонов, который в далекой молодости числился в "Серапионовых братьях", а потом переквалифицировался, стал факельщиком и трубадуром холодной войны. Словесным кастетом он бил живых и глумился над мертвыми. Фрагмент из его статьи: "Повесть Зощенко -- явление глубоко чуждое духу, характеру советской литературы. В этой повести действительность показана с обывательской точки зрения уродливо искаженной, опошленной, на первый план выдвинута мелкая возня субъективных чувств". Михаила Зощенко вызвал секретарь ЦК ВКП (б) Жданов. Красномордый человек с крупными лошадиными зубами потребовал от него "беспрекословного послушания". М. М. Зощенко стал обладателем "социального заказа" и строгих напутствий. Так появились халтурно-убогие, никому не нужные повести и карамельные, высосанные из пальца рассказы о Ленине, к которым он относилс...
