Говорит “человек толпы”
Говорит “человек толпы”Мария КузнецоваМоскваВ творчестве М.Е.Салтыкова-Щедрина тема “среднего человека” – “простеца”-разночинца – во всю мощь зазвучала в семидесятые–восьмидесятые годы. Именно “среднему человеку” писатель посвятил лучшие произведения этого периода.“Человек толпы”, ведущий свою родословную от “маленького человека” Пушкина, Гоголя, Достоевского, представлен у Щедрина достаточно широко. Мы имеем в виду человека, так или иначе связанного с “казённой” службой, которая, отнимая у него большую часть времени, взамен предоставляет ему лишь кусок хлеба; в духовном же, моральном плане не даёт ничего. Младший современник Щедрина – Чехов, ещё при жизни великого сатирика, охарактеризовал такой тип в “Рассказе неизвестного человека”. “По убеждениям и по натуре я обыкновенный чиновник, щедринский герой... – говорит о себе Орлов. – Служба не удовлетворяет меня, быть может, но всё же для меня она лучше, чем что-нибудь другое. Там я привык, там люди такие же, как я; там я не лишний, во всяком случае, и чувствую себя сносно” 1.“Чиновничья” разновидность “человека толпы” – это, пожалуй, единственный у Салтыкова-Щедрина психологический тип, который можно с равной долей обоснования назвать и “человеком толпы”, и “простецом”, и “пёстрым”, “стадным”, “средним” человеком, а также “почвенным и русловым людом”.Промежуточное положение “человека толпы” между “человеком лебеды” и человеком “культурного слоя” позволяет приписывать ему черты как одного, так и другого и вместе с тем не отказать ему в определённой типологической индивидуальности.Молчалин из цикла очерков “В среде умеренности и аккуратности”, Разумов из повести “Больное место”, семья Черезовых, сын и отец Люберцевы из “Мелочей жизни” и другие несомненно попадают в интересующий нас круг персонажей. Помимо уже перечисленных произведений, обратимся также к “Благонамеренным речам”, “За рубежом”, “Современной идиллии”, “Пошехонским рассказам”, “Пёстрым письмам” и некоторым другим.Стилистика произведений Салтыкова-Щедрина неразрывно связана с художественной речью персонажей.Вполне очевидно, что основную роль в выра-зительности образов Молчалина, Черезова, Разумова и других сыграли их речевые характеристики, мотивированный подбор Щедриным тех или иных средств языка, новое звучание в контексте конкретного произведения. Эстетическая функция языка перечисленных выше персонажей подчинена задаче воплощения определённого типа “человека толпы”, психологические особенности которого были уже нами рассмотрены (“Литература”, 1996, №20).Как писал В.В.Виноградов: “В реалистической художественной литературе находят отражение “лингвистические вкусы”, социально-речевые эстетические оценки и излюбленные шаблоны речи разных социальных групп” 2. Эта мысль находит своё подтверждение в кругу отмеченных нами щедринских персонажей.Значительное место в словаре “человека толпы” занимает так называемая “служительская” лексика. Необходимая на службе, она и в домашних беседах чиновника играет большую роль, ибо он, чиновник, немыслим совершенно оторванным от своего дела. В “Пёстрых письмах” Салтыков-Щедрин сам называет “эти служительские слова: “Чего изволите?”, “как прикажите”, “Не погубите!””. Эти слова сопровождают “человека толпы” повсюду, да и немудрено, так как “кругом вся атмосфера пропахла прочными служительскими словами... эти запахи... такой густой, непроницаемой массой заполонили весь... домашний обиход, что незаметно для меня самого, все факторы моей жизнедеятельности сами начали работать применительно к новой атмосфере и подчиняясь её давлению” 3 (“Пёстрые письма”). Повествователь, от лица которого ведётся речь в приводимых здесь отрывках, – “культурный” “средний человек”, но мы используем его высказывания для характеристики “человека толпы” – небольшого нерассуждающего чиновника в силу того, что сам “человек толпы” анализировать атмосферу, в которой живёт, не в состоянии. Снова обратимся к “Пёстрым письмам”: “Перспектива внезапного приурочения к служительским словам, без надежды, что придёт другая внезапность и разрушит чары колдовства, – эта перспектива казалась чересчур уж суровою... Я очень хорошо знаю, что привычка играет в жизни человека роль по преимуществу бессознательную и что, следовательно, она в большинстве случаев служит источником бесчисленных недомыслий и даже безнравственностей; но ведь для того, чтобы чувствовать себя вполне удобно в атмосфере служительских слов, именно это и нужно”.Речь литературного персонажа, да и обыкновенного человека в реальной жизни, служит средством оформления его мыслей, а если смотреть глубже, то и выражением внутреннего духовного мира, звучащим осмысленным отражением разума и души. У “человека толпы” всё смешалось. Произошли чудовищные метаморфозы, следствием которых стал результат, когда слово, вернее, какие-то незначительные обрывки чужих разговоров, привычные фразы, афоризмы, поговорки, пословицы и, несомненно, “служительские слова” фактически опережают мысль. Определённые слова, как в запоминающем устройстве особого рода, произносятся в ответ на другие, заранее заготовленные. “Служительские слова” сами создают атмосферу, жизнь в которой возможна только при деятельной помощи этих же самых “служительских слов”. Почти бессознательно произносимые слова ставят во главу угла характера “человека толпы” привычку, которая, в свою очередь, “служит источником бесчисленных недомыслий и даже безнравственностей”, но всё это вкупе составляет, в определённом смысле, “гармонический” мирок, в котором “служительские слова”, “патентованные русские пословицы” (“Пёстрые письма”) и афоризмы всякого рода представляют собой надёжную, по мнению “простеца”, и весьма неустойчивую на самом деле защиту от проникновения в этот мирок всего, что мало-мальски напоминает мысль.Для “пёстрых людей” Молчалиных “служительские слова” не кажутся безжизненными и сухими. “Люди этим всем восхищаются, особливо стилем бумаг и остротою пера. “Вот так загнул! – восклицают они в восторге, – поди расхлебай!”” (“Пёстрые письма”).“Человек толпы” – раб своего “дела”. Механизм самого “дела” (то есть службы, и всё, что её окружает и оформляет, а в первую очередь это “служительские слова”) формирует не только окружающий “человека толпы” мир, но и его самого, приспособленного к этому миру. “Те боли, которые чувствовались вначале, очень скоро утратили свою живучесть ввиду целой массы преданий, фактов и анекдотов, которые в один голос вопияли, что искони в основе человеческого счастья лежали служительские мысли и служительские слова. Сущность этих мыслей и слов формируется кратко: “спасай себя!” И человек, который серьёзно посвятил себя осуществлению этой задачи и без задних мыслей признал законность её, может быть заранее уверен, что благополучие его обеспечено” (“Пёстрые письма”).Именно Алексей Степаныч Молчалин, чинов-ник, воплощающий собой идеал умеренности и аккуратности, заходит в гости к главному герою “Современной идиллии” с дружеским советом “погодить”. Последний замечает: “Вся моя молодость, вся жизнь исчерпывается этим словом, и вот выискивается же человек, который приходит к заключению, что мне и за всем тем необходимо умерить свой пыл!”. Нужно заметить, что собеседник Молчалина не совсем понимает своего советчика, так как слово погодить, воплощающее собой “дивный образчик” служительской мудрости, житейского опыта и бог знает чего ещё, столь естественное для “человека толпы” молчалинского типа, не обязательно будет естественным для “культурного” человека. Молчалин искренне удивлён этим непониманием: “Русские вы, а по-русски не понимаете! Чудные вы, господа! Погодить – ну, приноровиться, что ли, уметь вовремя помолчать, позабыть кой о чём, думать не об том, об чём обыкновенно думается, заниматься не тем, чем обыкновенно занимаетесь... Например: гуляйте больше, в еду ударьтесь, папироски набивайте, письма к родным пишите, а вечером – в табельку или в сибирку засядьте. Вот это и будет значить “погодить”” (“Современная идиллия”).Итак, слово “погодить” обладает удивительною многозначностью. И таких слов, которые имеют отношение к “политике”, которые произносятся не часто, но должны безусловно и мгновенно пониматься, в лексиконе “человека толпы” множество. Например, слово “обуздание”. “От ранних лет детства, – говорит рассказчик в “Благонамеренных речах”, – я не слышу иных разговоров, кроме разг...
Другие файлы:
Проблема контроля над поведением толпы
Общая классификация, виды и типы толпы. Формулировка термина "толпа" по Лебону. Этапы формирования и функционирования толпы. Активизация индивидов чер...
Психология стихийных групп: психология толпы
Масса и ее психологические характеристики. Механизмы формирования и состав толпы. Психологические свойства толпы. Подавление массой чувства ответствен...
Образ толпы в лирике Маяковского
Изображение строя мыслей и чувств нового человека - строителя социалистического общества в лирике Маяковского. Отображение дисгармонии в отношениях дв...
Теория "толпы" в работах Г. Тарда и Г. Лебона
Толпа и индивид в теории Г. Лебона, взгляды на проблему массового поведения. Утрата интеллекта. Идеи Г. Тарда в исследованиях толпы. Сравнение подходо...
Преступная толпа
Социология как отражение психологии в масштабах общества, сущность коллективной психологии. Основные черты психофизиологии толпы. Преступления толпы с...
