Александр Богданов об объективных мыслительных формах

Русские махисты - последователи идей Э. Маха и Р. Авенариуса, основоположников направления эмпириокритицизма. А. Богданов о видах социальной причинности. Понятие объективной мыслительной формы. Процесс обособления научно-философской мысли от религиозной.
Краткое сожержание материала:

Размещено на

Александр Богданов об объективных мыслительных формах

Н.Н. Полуян

Согласно официальной, широко распространенной точке зрения, берущей свое начало со времен ленинского «Материализма и эмпириокритицизма», Александр Богданов и еще целый ряд русских философов рубежа XIX-XX вв. принадлежат к так называемым «русским махистам», или, говоря другими словами, к последователям идей Эрнста Маха и Рихарда Авенариуса основоположников направления эмпириокритицизма в науке и философии. В то же время сегодня высказывается и иная версия по данному вопросу.Сошлемся, в частности, на мнение академика

В. С. Степина, который указывает на то, что большинство идей «русских махистов» А. А. Богданова, В. А. Базарова, П. С. Юшкевича, Н. В. Валентинова и других нельзя отнести к эмпириокритицзму. Он пишет: «Те, кого вслед за Лениным называют “русскими эмпириокритиками”, “махистами”, развивали идеи Маркса. В этом отношении более правильно их именовать марксистами» [1]. Это звучит тем более убедительно еще и потому, что сами указанные выше представители русской философской мысли считали себя именно марксистами, о чем неоднократно упоминают в своих работах.

Мы можем сказать, что развиваемые ими идеи были нацелены на применение в теории познания, в частности, и в науке, в целом, одного из основных принципов теории Маркса, согласно которому объект дан познающему субъекту не в форме «созерцания», а в форме «практики» [2]. Конечно, мы не в праве называть исследовательскую программу «русских эмпириокритиков» чистым марксизмом, это было бы не совсем верно. Скорее ее можно определить как одну из его форм. Мы хотим сказать, что эта программа ставила своей целью развить марксистский подход с учетом достижений науки конца XIX начала ХХ в. и найти ответ на те методологические проблемы науки, которые обсуждал эмпириокритицизм.

В связи со всем сказанным выше не удивительно, что А. Богданов, развивая свою теорию о видах социальной причинности, которая главным образом и будет нами в дальнейшем рассматриваться, ссылается на высказывание Маркса об объективно-мыслительных формах. Именно Маркс, пусть мимоходом, но вполне определенно сформулировал интересующую нас мысль по проблеме объективности знания. Мы имеем в виду положение о том, что объективность имеет не абсолютное, а социально-практическое значение.

По словам Богданова, в первый раз Маркс указывает на это еще в тезисах к Фейербаху, где предлагает понимать действительность, объективный мир как человеческую практику, и притом социальную (общественную). Однако в своей работе «Философия живого опыта» Богданов приводит другую цитату, уже из «Капитала». Вот она: «Это общественно значимые, следовательно объективные формы мышления для данного, исторически определенного способа производства, именно товарного» [3]. Данное положение взято из первой главы «Капитала», там, где Маркс раскрывает и объясняет товарный фетишизм, свойственный меновому обществу. Процитируем точно место в «Капитале», которое имеет в виду Богданов:

«Такого рода формы как раз и образуют категории буржуазной экономии. Это общественно значимые, следовательно, объективные мыслительные формы для производственных отношений данного исторически определенного общественного способа производства товарного производства. Поэтому весь мистицизм товарного мира, все чудеса и привидения, окутывающие туманом продукты труда при господстве товарного производства, все это немедленно исчезает, как только мы переходим к другим формам производства» [4].

Речь идет о способе мышления, который представляет отношения людей, разделение труда между ними в виде отношений между вещами-товарами, а именно, их «стоимостей», то есть способности к обмену. Если мы продолжим чтение «Капитала», то увидим, что далее Маркс прибавляет: «...весь мистицизм товарного мира, все чудеса и привидения, окутывающие туманом продукты труда при господстве товарного производства, все это немедленно исчезает, как только мы переходим к другим формам производства» [5].

Можно предположить, что под другими формами производства Маркс подразумевает древнюю общинную организацию труда и «будущее» социалистическое общество на началах общественной собственности. Получается: то, что выступает общественно значимым, т. е. объективным, при одних социальных условиях, перестает быть таковым при других социальных условиях.

Мы можем сказать, что А. Богданов, разрабатывая свою теорию об особых формах причинности, в контексте которой он цитирует слова Маркса об объективных мыслительных формах [6], продолжает то направление, которое Маркс не мог исследовать в экономической работе.

Что же заключает в себе понятие «объективная мыслительная форма»? Очевидно, речь идет об особенностях мировоззрения, т. е. особого способа восприятия мира, окружающей действительности, присущем обществу на определенной ступени развития. И если Маркс затрагивает в этом контексте лишь «меновое общество», то Богданов подробно анализирует три этапа эволюции общественных отношений, из которых меновое, рыночное, общество лишь является одним из них.

Следуя Богданову, который в свою очередь опирается на Маркса, можно говорить о нераздельности общественных форм, или социальных отношений, с одной стороны, и соответствующих форм сознания, как именно определенных объективно-мыслительных способах восприятия действительности с другой. То есть социальность мы не можем рассматривать изолированно, вне связи с формами сознания, и наоборот. Это выражается и в частности положением Богданова о «тождественности» общественного сознания и общественного бытия, которое он формулирует в статье «Развитие жизни в природе и в обществе». За это положение он, кстати, и был подвергнут жесткой критике со стороны автора «Материализма и эмпириокритицизма» [7].

Таким образом, мы выяснили, что речь пойдет о мировоззрении. Всякое мировоззрение имеет некий центральный момент, главную характеристику, которая составляет его отличие от других мировоззрений. Таким центральным моментом, по Богданову, является особая форма причинной связи, о которой он пишет в работе «Философия живого опыта» так: «На различных этапах общественного мышления причинность явлений понимается людьми весьма различно» [8].

Он объясняет происхождение связи причина-следствие следующим образом: «Человек первоначально нашел ее готовую в своей социальной среде» [9]. То есть, говоря другими словами, причинная связь в качестве теоретического осмысления фактов не была выдумана людьми, они могли взять ее только в уже имеющемся виде и применить к своему непосредственному жизненному опыту. Но взять не из природы, не из опыта восприятия явлений окружающего мира, известно, что опыт дает только представление о смене явлений в пространстве и во времени, например день-ночь, зима-лето, но не знание, почему происходит именно так, а не иначе. Причинная связь представляет нечто более глубокое и содержательное, чем хронологическая последовательность явлений. Она привносит в опыт необходимость и всеобщность (вспомним Канта).

Богданов обращается к анализу отношений внутри человеческого коллектива, а именно, к отношениям в родовой общине.

Он пишет так: «По мере того как производство общины расширялось и усложнялось, распределение работ между ее членами становилось все более трудной задачей. Оно уже не могло выполняться всей общиной непосредственно и стихийно, как прежде, а должно было мало-помалу выделиться как специальность особого распорядителя, организатора; таковым являлся большей частью старейший в роде, человек наибольшего опыта. Он указывал другим, что они должны делать, и они исполняли его указания... Родовое общество стало “авторитарным”, то есть построенным на власти и подчинении» [10].

Данное описание представляет особый способ связи между двумя актами трудового процесса организаторским и исполнительским. Выражение властной воли одного влекло за собой строго соответствующее действие другого, то есть первое являлось причиной, второе следствием. И между ними существовала не простая последовательность во времени, а «внутренняя», закономерная связь: «социальная причинность».

Подобного рода отношения организатор исполнитель и были перенесены в качестве особой мыслительной формы на весь «опыт», на все явления не только внутри человеческого коллектива, но и во внешней природе. «Находя постоянную связь между процессами природы, человек неизбежно “объяснял” ее себе таким образом, что представлял ее как соотношение между актом властной воли и актом исполнения» [11], пишет Богданов. Так, по его мнению, возникает первичная, авторитарная форма причинности. И именно она формирует первые мировоззрения, которые отличались «анимистическим» и «религиозным» характером.

Используя сложившийся тип причинной связи в виде своеобразного шаблона, «примитивное мышление» приходит к «удвоению» и самого человека: как организатор он называется «душа», как исполнитель «тело». Так как в действительности то и другое представляло лишь одного индивида, то вполне понятно, что на первых порах «душа» была простым повторением «тела» со всеми его физическими и биологическими свойствами. Известно, что различия между ними со стороны их «природы» развиваются значительно позднее. Тем же способом происходит «удвоение» в природе: животных, птиц, растений и прочих явлений и вещей. Все они получают собственные «души», являющиеся точными повторениями их «тел». А это и есть универсальный анимизм, который до сих пор свойственен некоторым «диким» племенам. По мнению Богданова, именно анимизм являлся началом всех «дуалистических» мировоззрений, которые в природе видят две сущности: духовную и телесную, «активно...