Культурная идентичность и картина мира

Культурная идентичность и определение её в рамках термина, который считается результатом использования культурологического подхода к исследованию указанного явления. Картина мира как "культурный ландшафт", в котором размещаются прочие элементы культуры.
Краткое сожержание материала:

Размещено на

В статье рассматривается феномен культурной идентичности и предпринимается попытка определения его в рамках термина, который может по праву считаться результатом использования культурологического подхода к исследованию указанного явления. Конечно, это лишь одна из многих попыток понять такой сложный и многогранный феномен как культурная идентичность, а потому мы далеки от мысли, что имеем реальную возможность в рамках одной статьи прийти к некоему исчерпывающему результату. Если удастся наметить терминологические контуры представления о культурной идентичности с привязкой к специфике именно культурологии, а не философии, социологии, психологии и т. д., то и этого будет достаточно. В качестве базовых пересекающихся и взаимодействующих понятий здесь будут представлены такие понятия, как идентичность, культура и картина мира.

Об идентичности в последнее время сказано немало. В философии эта тема поднималась, начиная с Платона, после чего по-своему трактовалась в религиозной христианской философии, а затем, впитав в себя дух Просвещения, обнаруживалась в работах классиков немецкой философии. В науке к проблеме идентичности обращался еще К. Маркс [6], а в наши дни следует упомянуть имена Э. Эриксона [12], М. Кастельса [5], З. Баумана [1], П. Бергера, Т. Лукмана [2] и др. Среди отечественных авторов на указанную тему писали Г.Г. Шлет [11], М.С. Каган [4], Л.Г. Ио- нин [3], А.М. Сидоров [9], М.Е. Попов [8], О.Б. Сладкова [10] и многие другие. Литература об идентичности практически необозрима. Есть множество разных подходов к ее изучению: философский, социологический, биологический, культурологический. Об идентичности говорят не только как о «культурной», но и как о «социальной», «национальной», «коллективной», «персональной» и т. д., что еще раз подчеркивает многогранность этого феномена.

Итак, что же такое культурная идентичность? В общем и целом понятно, что это есть самоопределение человека (или некой группы людей) посредством культуры или самоопределение себя внутри культуры. То есть речь идет об обретении некоего Я, где идентичность выражается через отождествление с некоторыми культурными формами внутри определенного культурно-символического поля. Например, в V в. до н. э. какой-нибудь житель Афин осознавал себя не только в качестве «торговца вином, хозяина своего дома, мужа своей жены и отца своих детей», но и как «свободного эллина, живущего в пределах ойкумены», как «человека культурного, в противоположность “диким варварам”», как «гражданина полиса», как «человека, почитающего богов» и т. д. Торговать вином можно было и где-нибудь в Азии, но в этом случае торговец идентифицировался уже за пределами эллинской ойкумены, внутри другой культуры.

Обратим внимание, что в любом из приведенных случаев человек определяется внутри поля своей культуры или культурного пространства. Это похоже на то, как если бы мы вообразили движущийся караван в песках аравийской пустыни. Синее небо, зной, барханы и - бедуины на верблюдах. Одно соответствует другому. Бедуина с его культурой нельзя себе представить где-нибудь в холодной Гренландии. Но это природный ландшафт. А есть еще и поле культуры, о котором можно говорить и как о «символическом поле», и как о «семиосфере», но мы будем применять другое понятие: «картина мира». Этот термин не так абстрактен, как уже приведенные выше, и потому вмещает в себя гораздо большую когнитивную вариативность.

Картина мира (или образ мира) представляется своеобразным «культурным ландшафтом», внутри которого размещаются прочие элементы культуры, включая и шкалу ценностей, которая характерна только для определенной картины мира. Кажется вполне очевидным, что картина мира, словно «родная земля», может носить только вполне определенный набор «своих» культурных ценностей, но она же решительно опрокинет те, которые ей чужды. Так, например, пантеистическое вольномыслие Джордано Бруно воспринималось не иначе, как еретическая антиценность внутри картины мира, построенной на основах догматического христианского теоцентризма. Мир в сознании людей был только один, он был сотворен единым богом, и церковь проповедовала только одно, но истинное учение, основанное на Слове Божьем. В таком Универсуме все прочие идеи с очевидностью предстают как еретические, как угрожающие цельной картине мира, а значит - и другим его ценностям: Богу, Вере и всему традиционному жизненному укладу. Обратим внимание, что и сама картина мира должна рассматриваться как культурная ценность, притом как базовая ценность.

Можно утверждать, что картина мира есть не только фундамент мировосприятия, но также и фундамент мышления и даже основание для бытия характерных культурных ценностей, притом что мышление и ценности будут, в свою очередь, соответствовать определенной картине мира. Если картина меняется, то меняется и вся культурная парадигма с ее смыслами и ценностями. Так, например, в картине мира эпохи Просвещения, где великие астрономические и физические (а еще раньше - географические) открытия радикально преобразили строение вселенной и вытеснили из мировоззрения неубедительные религиозные представления о миропорядке, нашлось законное место не только ценностям свободного рационального познания, но и невозможным ранее атеистическим идеям. И это понятно. Раз мир вовсе не покоится на трех китах, раз земля шарообразна и вращается вокруг солнца, раз природа открывает свои тайны науке, раз были правы Бруно, Коперник и Галилей, то почему бы не поставить под сомнение церковь и религию? Ведь они не только ошибаются, но и препятствуют распространению ценностей Просвещения, включающих в себя единство духа науки и принципов гуманизма, от слияния которых уже рождалась новая светская культура, несущая светлую идею всестороннего исторического прогресса всего человечества. В такой картине мира бог уже не страшен, можно было даже предположить, что он - лишь выдумка хитрых и корыстолюбивых попов, а на самом деле вселенная необъятна и управляется законами небесной механики. Пожалуй, если бог тут и присутствует, то в форме некоего Мирового Разума, по законам которого и устроен Универсум. Но в таком случае именно наука открывает эти законы, и потому она вправе изгнать религию, заменив ее собой.

Попытаемся чуть подробнее разобраться в вопросе о единстве культуры и картины мира. Из приведенных примеров мы видим, что картина мира становится базовым фактором, определяющим всю культуру. Конечно, можно сказать и по-другому. Это культура создает внутри себя собственную картину мира. Но и от такой «перестановки мест слагаемых сумма не меняется»: даже если культура создает собственный образ мира, то она затем определяет через этот образ все свои элементы. Так, например, у тех же эллинов-язычников вся природа была насыщена божественными силами, превосходящими силы человека, и это влияло не только на все смыслы и ценности, но и на все мотивы деятельности древних греков. Небо, море, земля, планеты - все это и многое другое обладало собственной субъективной волей и мощью, а были еще и многочисленные духи, населявшие леса и горы, следовало считаться и с душами умерших людей. В таком мире человек был с головой погружен в бесчисленные суеверия. Решаясь на любое дело, надо было задобрить соответствующих богов, отвечавших то ли за успехи в торговле, то ли за удачу в войне, притом что и это еще не спасало от бед, поскольку в расклад сил могла вмешаться и непокорная богам судьба.

Пример, относящийся к культуре Древней Греции, интересен еще и тем, что тут можно вспомнить о таком замечательном явлении эллинской культуры, как философия, которая принесла славу Элладе в не менее значительной мере, чем поэзия Гомера, театр или архитектура. Хорошо известно, что древнегреческие философы помимо примеров логической красоты, показывали также примеры недюжинной свободы мысли так, словно они и не были скованы рамками мифологической культурной парадигмы. Уже первые натурфилософы, начиная с Фалеса, искали первопричину мира, опираясь на рациональные рассуждения. Они не просто утверждали в качестве первоосновы воду, воздух или огонь, но пробовали приводить доказательства в пользу своего выбора. Одни из них (Левкипп, Демокрит, Эпикур) создали представление о материалистическом строении мира, другие (Сократ, Платон) не менее решительно склонялись в пользу последовательного идеализма. И тем не менее, если присмотреться внимательно к различным философским течениям Древней Греции, то мы увидим, что почти все они так или иначе остались в рамках политеистического космоцентризма, где Логос показывал чудеса мышления (в том числе и очень рационального), но редко возвышался над Мифом, который стоял в основании эллинской картины мира, словно всемогущий демиург.

Действительно, стихии вроде воды, воздуха или огня - это ведь совсем не то, что современные понятия о физической воде, воздухе или огне. Древние языческие стихии обладают душами, они не только объекты, но и субъекты, так что тут не было реального выхода за пределы древнегреческих мифов, а эти мифы говорят лишь о том, что везде есть боги и духи, но еще есть хаос, перед которым трепещут даже боги. Так что уже по мифу можно было предположить бытие некоего первоначала всего, что стоит в основе бытия бессмертных богов, а значит, и всего мира.

Что до Платона, то его идеи, стоящие за вещами как причины последних, есть что-то вроде «душ вещей», что также в какой-то мере вписывается в мифологическую картину мира древних греков. Атомизм Демокрита не лишает бытия феномен души, хотя и делает души людей смертными. Конечно, нельзя в эллинской философии совсем не видеть и определенного, подчас почти радикального, философского свободомыслия, все-таки выходящего за пределы, означенные скипетром мифологического демиурга, но это свободомыслие не смогло всерьез повлиять на языческое мировоззрение древних греков. Ведь тому ж...