Антагонизм мистической и законнической герменевтики. Характеристика основных частей Талмуда - "галаха" и "агада". Учения Акива в "агаде", посвященной не земным интересам. Стремление всех талмудистских писателей к определению внешней стороны жизни еврея.
Краткое сожержание материала:

Размещено на

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ЕВРЕЙСКОЙ МИСТИКИИ

Оглавление

• Введение
• Р.Акива. “Четверо вошедших в Сад”
• Антагонизм мистической и законнической герменевтики
• Аггада и халаха
• Вывод
• Список литературы

Введение

Цели и направление всех талмудистских писателей были почти одинаковы и заключались в стремлении определить внешнюю сторону жизни еврея, внешнее его поведение и поступки; отсюда и название этой стороны законодательства «галаха», т. е. важнейшая и существеннейшая часть Талмуда.

Что ж касается внутренних движений воли и сознания, то они нигде положительно не определяются законом и в рассуждении их дана сынам Израиля полная свобода, лишь бы не было прямого и существенного противоречия закону. Эта область свободных полетов мысли в Талмуде носит название «агады». Галаха и агада стоят отдельно одна от другой, взаимно служа одна одной дополнением и объяснением.

Восхваляют, что Акива был настолько же замечательным галахистом, насколько и известным агадистом. В «галахе» он пролагает новую дорогу. Хотя уже и раньше Гиллель, а во время Акивы учитель его, Гамзу, дали первый толчок «галахе» и даже указали способ толкования закона и развития «галахи», но только Акива сделался истинным ее выразителем; он обосновал ее, оживотворил, по выражению талмудистов, и привел в систему. Он первый сгруппировал ее материал по отдельным предметам, и сборник его «галахи» известен под названием «мишны рабби Акивы». Его опыт, по всей вероятности, служил образцом для дальнейших сборников «галахи», также под названием «мишны». Акива дал «галахе» свой метод и свою систему и так укрепил ее, что о повороте назад не могло быть никакой речи, а оставалось только заботиться о дальнейшем ее развитии. В «агаде» он тоже выдвинулся таким образом, что был единственным счастливцем, который из области высшего знания мог вернуться не затронутым в своих религиозных убеждениях. И в этой сфере известны так называемые «Буквы рабби Акивы», в которых трактуется: о величии Божием, творении и воскресении; о создании земного и небесного мира и их разрушении; о благодеяниях Божиих; о возвышении бедных; о будущем творении; о совокупности букв Божьего имени, переданных в откровении Моисею; о многих ключах, которых Бог не доверяет ни одному ангелу; о раскаянии; о радостях благочестивых в раю; о человеческих органах; о песнопении букв перед Всевышним и возвышении их до его короны; о душе; о страданиях грешников после смерти, об аде; о храме и Св. Писании и его величии; о сотворении органов человеческого тела для прославления Господа; о языке человеческом; о рае, показанном Богом Моисею; о миссии Моисея; о поколении во времена потопа и смятении при Вавилонском столпотворении; о наказаниях безбожников в аду; о страстях и смерти человека (Талмуд Вавилонский, трактат Берахот 13).

Р. Акива. “Четверо вошедших в Сад”

Равви Акива сказал: Нас было четверо кто бросили взгляд в в Небесный Сад: Один взглянул на это и умер, один взглянул на это и сошёл с ума, один взглянул на это и покинул свою традицию. Но я взглянул на это и и обрёл мир.... И вот те кто вошли в Небесный Сад: Бен Азай, и Бен 3ома, Ахер и рабби Акива. Сказал им рабби Акива: "Когда вы приблизитесь к камням прозрачного мрамора (из которых сделан высший из небесных дворцов и который выглядит как вода), не говорите: "вода, вода", ибо сказано: "говорящий ложное не устоит перед глазами Моими» (Псалмы 101:7). Бен Азай вошёл в Небесный Сад и взглянул на сияние мраморных камней (небесного дворца) и его тело не могло вынести этого и он открыл свои уста и признёс: «Эти воды - какова их природа» и умер;

Бен 3ома вошёл в Небесный Сад и взглянул на сияние мраморных камней (небесного дворца) и помыслил что это воды - но его ум не выдержал этого - и он сошёл с ума; Ахер вошёл в Небесный Сад и взглянул и увидел то что заставило его покинуть свою традицию - он увидел великого ангела Метатрона которому было дозволено воссесть на небесном престоле (рядом с Богом) - увидев это он воскликнул - воистину две силы существуют в небесах и таким образом стал отступником..... Но Рабби Акива вошел с миром и вышел с миром.

Хекхалот Зутарти Малая Книга Небесных Дворцов, в сокращённой форме эта традиция также отражена в Вавилонском Талмуде (Хагига 14б)

Может быть эта великая история это не только символ четырех стадий интерпретации, но также и символ четырёх стадий развития самого интерпретатора. Небесный Сад, поэтому, предстаёт как глубочайшая метафора богословской науки и тех кто в ней обитает.

С первой стадией не так уж всё сложно. Учи языки, читай тексты, собирай электронные издания книг, в тайне надеясь что количество когданибудь перейдёт в качество - но если ты только лингвист, ты как Бен Азай - умер, заоодно ещё и умертвив текст своим банальным вИдением. И 99 процентов учёных заканчивают(ся) на этой стадии. Позитивистская научная модель научилась размножать Бен Азаев в огромных количествах. Их так много что уже не хватает железных прутьев для их ритуального забивания у входа в Седьмой Небесный Дворец.

Но если тебе дано проскользнуть по мраморному полу к состоянию Бен Зомы здесь тебя тоже подстерегают опасности. Бен Зома - это персонаж глаза которого приоткрыты и он видит «детали». Как сказал недавно один коллега - за что нас ценят в научном сообществе - за «детали». Можно сказать что в образе Бен Зомы - мы встречаем первый образ настоящего интерпретатора. Детали так просто, изучая только словари, не увидишь - здесь надо немного «съехать». И если на уровне Бен Азая все умирают одинаково - то на уровне Бен Зомы все «съезжают» по разному. Некоторые прямо таки хрестоматийно. Как когда-то мне сказал Алан Сегал об Дэвиде Халперине, об ученом который так много посвятил исследованию Меркавы и истории четырёх вошедших в Пардес - «парень совсем съехал стал как Бен Зома».

Но самое сложное для понимания, во всяком случае для меня, это третья стадия - стадия Ахера - того великого визионера который согласно Вавилонскому Талмуду «обрезал корни». Для Бен Азаев и Бен Зом - он еретик который разрушает Традицию но в логике истории о четырёх вошедших в Сад он представляет из себя необходимое звено которое связывает их уровни с уровнем рабби Акивы. Здесь мы в первый раз встречаем замечательно неординарного интерпретатора осмелившегося превозмочь и деконструировать свою традицию.

Антагонизм мистической и законнической герменевтики

Необходимость толкования (главным образом галахического) Библии была вызвана многими причинами: возможностью различной интерпретации некоторых библейских стихов или терминов; непонятностью вышедших из употребления слов; казуальностью изложения закона в Библии без указания общего принципа или, напротив, формулированием закона в общих, недостаточно определенных выражениях; неопределенностью количественных данных; противоречиями между различными местами в Писании. Однако главным мотивом, побудившим законоучителей заниматься толкованием библейских текстов, притом иногда в полном несогласии с их буквальным смыслом, были изменения в укладе жизни и в социальноэкономических условиях существования.

Все эти побудительные причины, с одной стороны, а с другой -- концепция святости текста Библии, в котором человек не властен что-либо изменить, отменить или добавить, привели к выработке определенных правил -- миддот(буквально `меры`), применение которых является единственно допустимым способом выявления и толкования библейских законов. Были выработаны три системы таких правил, которые различались как по назначению, так и по числу способов толкования. В системе, которую разработал в конце 1 в. до н. э. - начале 1 в. н. э. Хиллел, -- семь миддот. Рабби Ишма`эль бен Элиша в первой половине 2 в. н. э. развил их и расширил до 13, а рабби Эли`эзер бен Иосе хаГлили (2 в. н. э.) установил 32 правила. Первые две системы служили преимущественно для галахического, а третья -- большей частью для аггадического и гомилетического толкования Библии. Все три системы изложены в особых барайтах и детально разъяснены в сочинениях Сифра и Тосефта, хотя некоторые из включенных в эти системы правил обнаруживаются и в более раннем трактате Талмуда -- Авот дерабби Натан.

Из правил герменевтики, разработанных школой рабби Акивы, сравнительно широко применяемы в раввинистической (главным образом галахической) литературе риббуй (`умножение`, `прибавление`) имиут (`уменьшение`, `убавление`). Первое наделяло расширительным смыслом союзы и предлоги типа аф, гам, эт (так же, тоже, и, с, вместе), второе -- ограничительным смыслом союзы, предлоги, а также местоимения типа ах, рак, мин, ото (но, только, лишь, из, от, его). Против этих правил герменевтики возражал рабби Ишма`эль бен Элиша, утверждая, что «дибра тора килешон бней адам» («Тора говорит языком человеческим»), то есть нельзя видеть в стилистических украшениях или грамматических частицах намек на какуюлибо галаху.

Из 32 правил рабби Эли`эзера бен Иосе хаГлили наиболее известны гематрия, нотарикон (прием рассмотрения определенных слов в качестве акронимов) и эйн мукдам умеухар батора (`в Торе нет предшествующего и последующего`), то есть нельзя выводить заключений на основании порядка, в котором зафиксированы различные тексты в Библии.

Уточняя предписания Торы или выводя новые из библейского текста посредством правил герменевтики, законоучители Талмуда придерживались доминирующего принци...